Сно­ва выплы­ли годы из мра­ка,
И зве­нят, как ромаш­ко­вый луг.
Мне при­пом­ни­лась нын­че соба­ка,
Что была моей юно­сти друг.

Наша юность моя отз­ве­не­ла,
Как под­гнив­ший под окна­ми клен,
Но при­пом­нил я девуш­ку в белом,
Для кото­рой был пес поч­та­льон.

Не у вся­ко­го есть свой близ­кий,
Но она мне как пес­ня была,
Пото­му что мои запис­ки
Из ошей­ни­ка пса не бра­ла.

Нико­гда она их не чита­ла,
И ей почерк мой был незна­ком,
Но о чем-то подол­гу меч­та­ла
У калит­ки над синим пру­дом.

Я стра­дал… Я хотел отве­та…
Не дождался…уехал…
И вот Через годы извест­ным поэтом
Сно­ва я у роди­мых ворот.

Та соба­ка дав­но око­ле­ла,
Но в ту ж масть, что с отли­вом в синь
С лаем ливи­сто оша­ле­лым
Меня встрел моло­дой ее сын.

Мать чест­ная! И как же схо­жи!
Сно­ва ожи­ла боль души.
С этой болью я буд­то моло­же,
И хоть сно­ва запис­ки пиши.

Рад послу­шать я пес­ню былую,
Но не лай ты! Не лай! Не лай!
Хочешь пес, я тебя поце­лую
За про­бу­жен­ный в серд­це май.

Поце­лую, при­жмусь к тебе телом
И, как дру­га, вве­ду тебя в дом…
Да, мне нра­ви­лась девуш­ка в белом,
Но теперь я люб­лю в голу­бом.