Испол­ни­тель клас­си­фи­ци­ру­ет дан­ное свое испол­не­ние в кате­го­рию “вос­ста­нав­ли­ва­ю­щие спра­вед­ли­вость”. Эта вели­чай­шая музы­ка, без­услов­но, заслу­жи­ва­ет того, что­бы рас­крыть свою “без­дон­ную” выра­зи­тель­ность и глу­бо­чай­шие смыс­лы в пол­ной мере.

Поми­мо мно­же­ства дета­лей, состав­ля­ю­щих суть музы­ки, в пер­вой части важ­ней­ший акцент, рас­кры­ва­ю­щий мятеж­ный дух жиз­ни-борь­бы Бет­хо­ве­на, выра­жен­ный в этой музы­ке — это пони­ма­ние клю­че­вых слов авто­ра: Allegro con brio ed appassionato. Не вид­но ника­ких при­чин (кро­ме тех­ни­че­ских, что не явля­ет­ся оправ­да­ни­ем для масте­ра), поче­му бы не рас­крыть истин­ное зна­че­ние власт­но­го при­зы­ва авто­ра:”… con brio ed appassionato” и не сде­лать эту музы­ку пол­ной неве­ро­ят­ной энер­гии и воли это­го все­гда “устрем­лен­но­го”, нико­гда не сда­ю­ще­го­ся чело­ве­ка-бор­ца.

Во вто­рой части важ­ней­ший ключ для пони­ма­ния сути и смыс­лов этой вели­кой музы­ки — поня­тие “Ари­ет­та, спе­тая мед­лен­но, про­ник­но­вен­но, но в то же вре­мя — про­сто и певу­че” (так он напи­сал). Но едва ли не более важ­ным явля­ет­ся упор­но выстав­ля­е­мое Бет­хо­ве­ном от про­из­ве­де­ния к про­из­ве­де­нию, а в дан­ном слу­чае — от вари­а­ции к вари­а­ции сло­во dolce (неж­но): имен­но это свой­ство души Бет­хо­ве­на столь мало было поня­то при жиз­ни его совре­мен­ни­ка­ми. Увы, увы, и наши совре­мен­ни­ки слиш­ком часто “огруб­ля­ют” тон­кую душу музы­ки Бет­хо­ве­на, лиша­ют его истин­ной неж­но­сти, роман­ти­че­ской тре­пет­но­сти в без­бреж­ных коли­че­ствах раз­ли­тых в его музы­ке. Тогда и истин­ный цен­траль­ный темп, в кото­ром все темы поют­ся лег­ко и есте­ствен­но (несмот­ря на столь раз­ные рит­мы), нахо­дит­ся лег­ко и есте­ствен­но — и мы не видим ника­ко­го про­ти­во­ре­чия и пре­пят­ствия в виде повто­ря­е­мо­го важ­ней­ше­го обо­зна­че­ния L’istesso tempo (тот же темп — для всех вари­а­ций).

Добав­лю к ска­зан­но­му, что смыс­лы, воз­ни­ка­ю­щие в этой, вели­чай­шей, послед­ней сона­те Бет­хо­ве­на (оче­вид­но явля­ю­щей­ся неким ито­гом жиз­ни вели­чай­ше­го гения — музы­кан­та и чело­ве­ка), столь важ­ны и глу­бо­ки, что я, что назы­ва­ет­ся, “не смог смол­чать” — решил, что сто­ит риск­нуть поде­лить­ся ими не толь­ко через боже­ствен­ное зву­ча­ние самой музы­ки, но и через кон­крет­ный сло­вес­ный рас­сказ. Это ста­ло при­чи­ной доста­точ­но необыч­но­го жан­ра кон­цер­та, состо­яв­ше­го­ся 15 апре­ля 2014 года. В нем в пер­вом отде­ле­нии я рас­ска­зы­вал сло­ва­ми все то, что откры­лось мне через эту вели­кую музы­ку, а во вто­ром стре­мил­ся дать музы­ке самой рас­ска­зать все это — рас­ска­зать зна­чи­тель­но более объ­ем­но и мно­го­знач­но.