I дей­ствие

         С само­го нача­ла закла­ды­ва­ет­ся одна из основ­ных линий спек­так­ля: есть два мира – мир вол­шеб­ни­ков раз­ной сте­пе­ни могу­ще­ства (к ним отно­сят­ся Баян-Финн, это будет один пер­со­наж — очень кру­той, Чер­но­мор – тоже кру­той, но ран­гом пони­же, Наи­на — доволь­но мел­кая сош­ка, их сви­ты…), и мир людей (Люд­ми­ла, Рус­лан, Вла­ди­мир и все осталь­ные). Люди, конеч­но, немнож­ко наив­ные, сует­ли­вые, но и у вол­шеб­ни­ков есть про­бле­ма – они поте­ря­ли спо­соб­ность быть про­сто людь­ми, а ино­гда хочет­ся. Чер­но­мо­ру слу­чи­лось попы­тать­ся совер­шить про­рыв. Что из это­го полу­чит­ся – уви­дим.

           А слу­чи­лось это так. Как извест­но, все на све­те про­ис­хо­дит слу­чай­но, но, види­мо, не слу­чай­но. Слу­чи­лось так, что после про­дол­жи­тель­ной и непри­ят­ной бесе­ды с бра­том, Чер­но­мор, про­ле­тая с его голо­вой (может быть в виде воз­душ­но­го шара), уви­дел девоч­ку. Ей было 12. Лысая голо­ва отча­ян­но руга­лась, а Чер­но­мор как бы стес­ни­тель­но изви­ня­ясь перед девоч­кой, уле­тел. И  про­изо­шло то, чего по идее не долж­но было про­изой­ти. Он не забыл ее, он не смог ее забыть. Свет, исхо­див­ший из этой живой девоч­ки так неза­мет­но и так стре­ми­тель­но про­ник в  душу Чер­но­мо­ра, что  и пере­вер­ну­ло всю его остав­шу­ю­ся жизнь. Может он уже во вре­мя пер­вой встре­чи знал, как он уве­зет Люд­ми­лу (а это была имен­но она) через дол­гие 5 лет (ведь у них, у людей нель­зя пере­ско­чить сра­зу впе­ред). А может, у него были свои серьез­ные про­бле­мы. Не думай­те, что у них, в их вол­шеб­ном мире нет сво­их бурь. Напри­мер, может быть у них слу­чил­ся их (вол­шеб­ный, конеч­но) дефолт, а может быть у них про­сто вре­мя течет по-дру­го­му, но целых 5 чело­ве­че­ских лет они не встре­ча­лись. Ведь он спо­ет в сво­ей, может быть глав­ной, песне:

                                             …Шли годы.  Бурь  порыв  мятеж­ный
                                              Рас­се­ял  преж­ние  меч­ты
                                              И  я  забыл  твой  голос  неж­ный
                                              Твои  небес­ные  чер­ты

                                                              В  глу­ши,  во  мра­ке  зато­че­нья
                                                              Тяну­лись  тихо  дни  мои
                                                              Без  боже­ства,  без  вдох­но­ве­нья,
                                                              Без  слез,  без  жиз­ни,  без  люб­ви.

                                              Душе  наста­ло  про­буж­де­нье
                                              И  вот  опять  яви­лась  ты
                                              Как  мимо­лет­ное  виде­нье
                                              Как  гений  чистой  кра­со­ты…

          (Здесь умест­но заме­тить, что лите­ра­тур­ный текст сво­бод­но и, порой, непред­ска­зу­е­мо пере­хо­дит с быто­вой про­зы на сти­хи, в т.ч. Пуш­ки­на).

           Но когда с чело­ве­ком или не совсем с чело­ве­ком слу­ча­ет­ся это сча­стье (или несча­стье), он ста­но­вит­ся сла­бым и без­за­щит­ным. И Чер­но­мор при всем его интел­лек­те, бла­го­род­стве (вы, конеч­но, вспом­ни­ли про голо­ву бра­та-вели­ка­на, ну что ж, вы, конеч­но, пра­вы, но вы ведь не хуже нас зна­е­те, что жизнь слож­на, и вооб­ще, нико­му не сове­тую вме­ши­вать­ся в семей­ные вза­и­мо­от­но­ше­ния. К тому же, ска­жем, тот же Шрек или Остап Бен­дер все же бес­ко­неч­но сим­па­тич­ны, поэто­му – не услож­няй­те)… Так вот, и Чер­но­мор при всем его интел­лек­те, бла­го­род­стве, талан­те и оба­я­нии не смог (или не захо­тел) уви­деть неиз­беж­ный финал этой исто­рии.  

           А что же Люд­ми­ла? Ей слу­чи­лось родить­ся в ОЧЕНЬ КОНСЕРВАТИВНОМ ЦАРСТВЕ.  Всех жен­щин в ее семье назы­ва­ли Люд­ми­ла­ми и раз­ли­ча­ли толь­ко по номе­рам:  Люд­ми­ла I, Люд­ми­ла II и т.д. Соот­вет­ствен­но они все повто­ря­ли судь­бу друг дру­га. Это, конеч­но, не судь­ба нище­го, но все же скуч­но и груст­но… Ее мама, Люд­ми­ла Соро­ко­вая все же реши­ла разо­рвать этот до боли зна­ко­мый ей круг, когда доч­ку выда­ют замуж за бога­ты­ря, он или увле­ка­ет­ся цар­ски­ми дела­ми, забы­вая про нее или баналь­но бега­ет нале­во, а она тут в сво­ей золо­той клет­ке – ну, вы зна­е­те эту исто­рию, чита­ли.  Бунт? Да вряд ли, про­сто скуч­но. Помог­ла ей в этом деле ее подру­га, Наи­на. Она напра­ви­ла ее к гадал­ке, кото­рая снаб­ди­ла ее аму­ле­том. Кто его наде­нет, немед­лен­но сде­ла­ет счаст­ли­вой Люд­ми­лу. Луч­ше бы она это­го не дела­ла – все беды от хоро­ших и наив­ных побуж­де­ний.

           Теперь о Наине. Ее исто­рия извест­на еще от Пуш­ки­на. Мел­кая, доволь­но пакост­ная кол­ду­нья. В юно­сти была кра­са­ви­цей, что испор­ти­ло ее харак­тер. К тому же пер­во­на­чаль­но влюб­лен­ный в нее Финн, кото­рый стал потом Боя­ном и полу­чил еще кучу долж­но­стей, отрек­ся от того, во что пре­вра­ти­лась она за это вре­мя (вся эта исто­рия кра­соч­но, с цир­ком пиро­тех­ни­кой и эффек­та­ми изла­га­ет­ся во вто­рой кар­тине). У кого хочешь тут испор­тит­ся харак­тер и настро­е­ние. Она спле­ла свою мел­кую интри­гу. И про­тив Боя­на, и про­тив Чер­но­мо­ра, и про­тив Люд­ми­лы, моти­вы понят­ны. По круп­но­му она хоте­ла бы Боя­на, не пони­ма­ет, глу­пая, что это дав­но уже не ее уро­вень. Как слу­чи­лось, что интри­га почти уда­лась, мы уви­дим.

           Боян. По про­ис­хож­де­нию он Финн (см. II кар­ти­ну). Это поз­же ему было при­сво­е­но зва­ние Боя­на и куча дру­гих зва­ний. Он до сих пор гово­рит ино­гда не то от вол­не­ния, не то в шут­ку, от хоро­ше­го настро­е­ния  с неболь­шим таким фин­ским акцен­том. Во вто­рой же кар­тине он сам рас­ска­зы­ва­ет Рус­ла­ну, что побу­ди­те­лем его карье­ры (моти­ва­ци­ей, как сей­час ска­за­ли бы) была Наи­на, тогда еще кра­са­ви­ца. В про­цес­се он увлек­ся, забыл про все, теперь он рулит всем этим миром, а зачем? Понять, как он ко все­му это­му отно­сит­ся невоз­мож­но, да и не нуж­но. Гово­рит он все­гда ров­ным, немно­го скуч­ным голо­сом, ока­зы­ва­ет­ся все­гда в нуж­ном месте в важ­ное вре­мя, неза­мет­ны­ми дви­же­ни­я­ми под­прав­ляя все. Чер­но­мо­ру явно сим­па­ти­зи­ру­ет, да и мно­гим дру­гим, ведь в спек­так­ле пло­хих как тако­вых пер­со­на­жей нет.

           Как же завер­те­лась эта исто­рия и о чем она. Вер­нем­ся к тому момен­ту, когда сер­до­боль­ная мама­ша взя­ла аму­лет у гадал­ки (конеч­но, это была сама Наи­на Амин­та­ев­на). Еще один грех, а может и не грех, что она (мама) пич­ка­ла доч­ку чудес­ны­ми сказ­ка­ми про дру­гие миры: луч­ше, не то что­бы бога­че, стра­на-то доволь­но бога­тая, а как-то упо­ря­до­чен­ней, почи­ще, а прин­цы в этих сказ­ках обла­да­ли все­ми луч­ши­ми чер­та­ми, а как они люби­ли сво­их прин­цесс… Ну вот, все и запу­та­ла. Вот что быва­ет, когда за дело берут­ся диле­тан­ты. Девоч­ка, сама того не пони­мая, рас­смот­ре­ла в стран­ном про­ле­та­ю­щем дяде чер­ты ска­зоч­ных геро­ев и во вре­мя кон­кур­са  жени­хов (прак­ти­че­ски уже фор­маль­но­го, пото­му что кан­ди­дат уже дав­но опре­де­лен и самой Люд­ми­лой, и мате­рью, и ком­пе­тент­ным жюри) тоже заме­ти­ла в талант­ли­вом, прав­да не очень кра­си­вом (да, пожа­луй, и ста­ро­ва­том) пре­тен­ден­те (отку­да-то из Кры­ма он, что ли — про себя она окре­сти­ла его Чер­но­мо­ром) те же, не похо­жие на всех осталь­ных чер­ты.

           Закон о парал­лель­ных пря­мых зна­ют все со шко­лы, и наши герои их зна­ли. Да, они не пере­се­ка­ют­ся, если не слу­чит­ся чуда, но любовь… Что делать с этим чув­ством? Это же то, на чем стро­ит­ся и жизнь и сказ­ка… Может быть все-таки попро­бу­ем, а вдруг имен­но у нас полу­чит­ся. И вы ска­же­те: Любовь! Конеч­но, есть еще мас­са вся­ко­го раз­но­го вокруг, на чем стро­ит­ся сказ­ка. И  жизнь. Да. Доб­ро и зло — как все­гда. И, есте­ствен­но, доб­ро побеж­да­ет зло. Ах, если бы все так про­сто!

           Коро­че, Чер­но­мор решил, что он может дать Люд­ми­ле то, чего не может дать пря­мо­ли­ней­ный, хотя и непло­хой парень Рус­лан. А может это был про­стой эго­изм. Чер­но­мор и сам не зна­ет про это, раз­ве может чело­век, даже вол­шеб­ник, разо­брать­ся в этом непо­сти­жи­мо слож­ном чув­стве, кото­рое дви­жет миром, а тем более влюб­лен­ный вол­шеб­ник. Он про­сто при­ду­ма­ет для себя сот­ню убе­ди­тель­ных при­чин, поче­му надо сде­лать имен­но так, и пере­убе­дить его никто не может, даже Боян, хотя пытал­ся. И он уво­зит Люд­ми­лу, уво­зит кра­си­во (см. демо-номер). А вот что делать даль­ше?

           Люд­ми­ла вооб­ще не Татья­на Лари­на (“Немно­го вет­ре­на, но что же”). Ну, не может 17-лет­няя девуш­ка дол­го гру­стить, а мы, мужи­ки,  кста­ти, дру­гих и не любим. Ей очень инте­ре­сен дом Чер­но­мо­ра. Она, конеч­но виде­ла мно­го золо­та, бар­ха­та, вся­ко­го тако­го, но здесь у него какой-то евро­ре­монт. Про­стор­но, вещей мало, но они такие! А Чер­но­мор, (конеч­но с любо­вью) преду­смот­рел кучу подар­ков для Люд­ми­лы на вешал­ках и повсю­ду. Пока все непло­хо (“Поду­ма­ла и ста­ла кушать”). Он такой инте­рес­ный, напри­мер на порт­ре­те на стен­ке. И пря­мо как в той сказ­ке, кото­рую я при­ду­ма­ла.  Но все непло­хо лишь пока в меч­тах и на рас­сто­я­нии. Когда же они стал­ки­ва­ют­ся био­по­ле в био­по­ле, все, к сожа­ле­нию вста­ет на свои места. Да, он умный, да, он бла­го­род­ный, он уме­ет любить так, как никто не может, но моло­до­му живо­му телу нужен Рус­лан. Или дру­гой Рус­лан. Это закон жиз­ни, а эти зако­ны дал Некто, неиз­ме­ри­мо более могу­ще­ствен­ный, чем даже Боян. Его даже Боян нико­гда не видел. Чер­но­мо­ру это все по ста­ту­су сле­до­ва­ло бы пони­мать, но этот Некто – ирра­ци­о­на­лен. Это имен­но он устро­ил все так, что у Чер­но­мо­ра (как и всех про­чих в такой же ситу­а­ции) на вре­мя отклю­чи­лись моз­ги. Но рано или позд­но при­дет­ся воз­вра­щать­ся на зем­лю. Люд­ми­ла нико­гда не полю­бит Чер­но­мо­ра, даже если она будет желать это­го. А тогда ниче­го не надо. И Чер­но­мор впа­да­ет в депрес­сию. Его не раз­ве­и­ва­ет ни визит Наи­ны, кото­рая про­дол­жа­ет пле­сти свою интри­гу (важ­ную роль она преду­смот­ре­ла сво­е­му став­лен­ни­ку – Фар­ла­фу), ни вер­ная сви­та – “Бала­лай­ки”. И когда бра­вый Рус­лан появ­ля­ет­ся, нако­нец, с пол­ным набо­ром брит­вен­ных при­над­леж­но­стей (его выход­ная ария, есте­ствен­но – ария Фига­ро, смесь ита­льян­ско­го язы­ка с дру­ги­ми. Или: на экране — бегу­щей стро­ке идет пере­вод на рус­ский – вы дога­ды­ва­е­тесь о сте­пе­ни соот­вет­ствия ори­ги­на­лу), Чер­но­мор и не дума­ет сопро­тив­лять­ся. Ему все рав­но.

           Рус­лан доб­лест­но обри­ва­ет боро­ду Чер­но­мо­ра (еще Финн выдал ему сек­рет, что вся вол­шеб­ная сила Чер­но­мо­ра – в боро­де, выдал пото­му, что Чер­но­мор вышел из пови­но­ве­ния, имен­но так кажет­ся на пер­вый взгляд. А вот насчет вер­но­сти Люд­ми­лы он, наобо­рот Рус­ла­на успо­ко­ил, так как за свою вол­шеб­ную силу тот запла­тил силой чело­ве­че­ской), но вот тут пута­ни­ца начи­на­ет нарас­тать, что и при­во­дит в резуль­та­те к тому, что ситу­а­ция выхо­дит из под кон­тро­ля Боя­на, да и тем более кого-либо еще (Наи­на толь­ко дума­ет, что это все устро­и­ла она, что уж гово­рить про мать Люд­ми­лы). Коро­че, Чер­но­мор теря­ет вол­шеб­ную силу, а вот сила чело­ве­че­ская неожи­ден­но воз­вра­ща­ет­ся к нему.  Вот это пово­рот! Теперь Чер­но­мор вновь сопер­ник Рус­ла­ну, смот­ри­те, как помо­ло­дел. Это ниче­го, что он при­ко­ван наруч­ни­ком к мощ­ной Рус­ла­но­вой дла­ни, ему все рав­но теперь надо во дво­рец к Люд­ми­ле, где долж­ны слу­чить­ся финаль­ные собы­тия.

           Знал ли об этом пово­ро­те Боян или он и для него неожи­дан­ный – мы можем дол­го гадать, пока он дер­жит ситу­а­цию (или дела­ет вид, что дер­жит). Вооб­ще-то дав­но замет­но, что Боян явно сим­па­ти­зи­ру­ет Чер­но­мо­ру, но и к Рус­ла­ну он непло­хо отно­сит­ся. Коро­че, в дей­ствие всту­па­ет новый план. Люд­ми­ла, как извест­но, к это­му момен­ту усып­ле­на (кажет­ся, опять Наи­ной). Раз­бу­дит же ее толь­ко поце­лу­ем, толь­ко дома и толь­ко тот кто  ее любит по-насто­я­ще­му. “Кто??!!!” – Боян пожи­ма­ет пле­ча­ми.

           Теперь мож­но отвлечь­ся от глав­ной линии и занять­ся осталь­ны­ми пре­тен­ден­та­ми на руку ну и там на все осталь­ное.

           Рус­лан, кто он? Обыч­ный бога­тырь. Немно­жеч­ко качок, но вполне поря­доч­ный. Ума не пала­та, но через неко­то­рое вре­мя все пони­ма­ет. Совсем не лишен бла­го­род­ства, как, впро­чем, и его сопер­ник. С чув­ством юмо­ра – поху­же, из оче­вид­ных недо­стат­ков – “чело­век-функ­ция” (то есть, если “вос­ста­ли пече­не­ги”, то может уйти на вой­ну и из посте­ли). Такие не дви­га­ют мир, но они его дер­жат. Или под­дер­жи­ва­ют. Люд­ми­ла вполне может (неко­то­рое вре­мя) любить имен­но его, и это склад­но, логич­но. В том смыс­ле, что ниче­го более склад­но­го из это­го мате­ри­а­ла не полу­чит­ся.

           Рогдай. Очень агрес­сив­ный, поэто­му до самой смер­ти так ниче­го и не уви­дел. После смер­ти про­свет­ля­ет­ся.

           Фар­лаф. Весь спек­такль разу­чи­ва­ет свою извест­ную арию (предо­став­лен­ную ему еще в нача­ле Наи­ной для побед­ной раз­вяз­ки). Прав­да, это посте­пен­но вытес­ня­ет все про­чие инте­ре­сы, поэто­му все осталь­ное (зака­лы­ва­ние Рус­ла­на, достав­ка  Люд­ми­лы по месту назна­че­ния, сва­дьба с ней) дела­ет­ся похо­дя, меж­ду делом. Коро­че, он ста­но­вит­ся фана­том искус­ства (что, хотя и смеш­но по жиз­ни, но тоже в каком-то смыс­ле достой­но).

           Рат­мир. Не обра­щай­те вни­ма­ние на его жен­ствен­ность! Он не то, что вы о нем поду­ма­ли. Про­сто очень тон­кая и чув­стви­тель­ная нату­ра. Такие тоже кому-то нра­вят­ся, толь­ко не Люд­ми­ле.

           Князь Вла­ди­мир-солн­це. Киев­ский князь, кру­той сре­ди сво­их под­дан­ных, в труд­ной ситу­а­ции теря­ет­ся. Когда спер­ли доч­ку, сра­зу в серд­цах пред­ло­жил пол-цар­ства и отме­нил Рус­ла­на как мужа. При­шлось вме­ши­вать­ся Боя­ну. В  воз­ник­шей пау­зе (пока все усерд­но каль­ку­ли­ру­ют новое пред­ло­же­ние) он неза­мет­но шеп­нул Вла­ди­ми­ру, и тот попра­вил­ся – обвел на кар­те уже не евро­пей­скую часть, а веч­ную мерз­ло­ту. Что до Рус­ла­на, то все же созда­ет­ся впе­чат­ле­ние, что не столь­ко ему доро­га Люд­ми­ла, сколь­ко очень уж уязв­ле­но его само­лю­бие, но все же он пере­жи­ва­ет искренне.

           Пока Чер­но­мор уха­жи­вал за Люд­ми­лой, про­изо­шли сле­ду­ю­щие собы­тия. Рус­лан полу­чил опи­сан­ную инфор­ма­цию от Фин­на (Боя­на) –II к. Агрес­сив­ный Рогдай по ошиб­ке напал на Фар­ла­фа, неосто­рож­но пока­зав­ше­го­ся из рва, и если б не Наи­на, еще неиз­вест­но, как мы сочи­ня­ли бы даль­ше сюжет. Наи­на же ука­за­ла Рогдаю, где он най­дет Рус­ла­на (и, кста­ти свою смерть) и заня­лась Фар­ла­фом. Он, имен­но он полу­чит Люд­ми­лу. А что, очень склад­но. Во-пер­вых непри­ят­ность Люд­ми­ле (а зачем быть такой сим­па­тич­ной и моло­дой), во-вто­рых ее мамане, Рус­лан тоже ни с чем. Но это все мело­чи. Глав­ное – осво­бож­да­ет­ся Чер­но­мор, он, нако­нец пой­мет, что не надо стро­ить нере­аль­ные пла­ны, а женить­ся надо по ран­гу и  в сво­ем кру­ге (то есть на ней). Что до Боя­на, то пору­шить его пла­ны – огром­ное удо­воль­ствие и даже честь для Наи­ны. В общем – Шапо­кляк. 

           Т.о. план (для Фар­ла­фа, кото­рый тут же бро­сил­ся жало­вать­ся ей) выгля­дит таким обра­зом: нику­да ходить не надо, надо ждать. Что­бы было не скуч­но, вот хоро­шая ария, ее надо выучить к тому момен­ту, когда пона­е­дет теле­ви­де­ние.  Рус­лан сам при­дет в руки, зака­лы­ва­ем, берем аму­лет и спя­щую Люд­ми­лу и едем домой будить ее поце­лу­ем и женить­ся. Кста­ти, с точ­ки зре­ния Фар­ла­фа, план вполне гуман­ный. Конеч­но, надо при­ре­зать Рус­ла­на, но ведь тот тоже не агнец. И не забудь­те, искус­ство тре­бу­ет жертв. А себя надо при­не­сти в жерт­ву или кого дру­го­го – это вооб­ще мно­гие пута­ют.

           Далее – неиз­вест­но отку­да взяв­ший­ся Рогдай (он все­гда выбе­га­ет оди­на­ко­во и с одним и тем же тек­стом: “Убью, пре­гра­ды все раз­ру­шу…”) напа­да­ет на Рус­ла­на, нахо­дит свою смерть (он бро­сил его в озе­ро, а Рогдай тяже­ло воору­жен – бульк – и нету Рогдая) – и вдруг про­свет­ля­ет­ся (эта, пер­вая в его жиз­ни оста­нов­ка поз­во­ли­ла ему уви­деть кра­со­ту, на про­ща­нье он испол­ня­ет очень кра­си­вый романс “Ты видел деву на ска­ле?” – это про руса­лоч­ку, кото­рая уво­дит его в дру­гой мир).   Кста­ти, его роль на этом не закон­че­на, отныне он уже в свет­лом, хотя и поту­сто­рон­нем обра­зе будет сопро­вож­дать и охра­нять Рус­ла­на.

           Даль­ше – встре­ча с Голо­вой. Уже опи­сан­ная ранее Голо­ва состо­ит из семи рэпу­ю­щих син­хрон­но чело­век, кото­рые явля­ют­ся ее частя­ми (рисун­ки на май­ках или даже ско­рее все­го кус­ки мате­рии или рек­ви­зи­та в руках). Сама Голо­ва тоже обла­да­ет рука­ми (есте­ствен­но, с рас­то­пы­рен­ны­ми паль­ца­ми), кото­рые сер­до­боль­ный брат все же оста­вил ей, они ей при­го­дят­ся во вре­мя рэпа (ее люд­ские части, т.е. шесть ниже­упо­мя­ну­тых дру­зей, кста­ти, увлек­шись, бро­са­ют в 3‑ем куп­ле­те рек­ви­зит и тоже рэпу­ют рука­ми), да и вооб­ще она не может не сопро­вож­дать извест­ны­ми жеста­ми свои сло­ва.  Она  рас­ска­зы­ва­ет тро­га­тель­ную исто­рию:

Нас было восемь: Рома, Зуба­стик,
Сере­га бес­па­лый, Лар­ка-редис­ка,
Сёма, Пат­ла­тый, бра­тан мой и я –
Мы были вме­сте – друж­ная семья. (…)

…из кото­рой ясно (если абстра­ги­ро­вать­ся от точ­ки зре­ния Голо­вы), что у даже  интел­ли­гент­но­го Чер­но­мо­ра не оста­ва­лось выхо­да, кро­ме как поло­жить всех семе­рых.

3‑й куп­лет: Нас ста­ло чет­ве­ро: Сере­га бес­па­лый,
                    Сёма, Пат­ла­тый, бра­тан мой и я –
                    Я – не бра­тан мой, не буду парить:
                    Были про­бле­мы, но в целом мы — семья. (…)

4‑й куп­лет: Нас было двое: бра­тан мой и я –
                    Но все же мы были друж­ная семья. (…)

           В кон­це Голо­ва дает Рус­ла­ну брит­вен­ные при­над­леж­но­сти. “А меч-кла­де­нец?” – Рус­лан все же немно­го пря­мо­ли­не­ен – Голо­ва бал­де­ет от него (цыка­ет, взды­ха­ет, кача­ет голо­вой,  от чего Рус­ла­на сду­ва­ет и шата­ет).

           На этом закан­чи­ва­ет­ся пер­вое дей­ствие.  

II дей­ствие

           Вто­рое дей­ствие нач­нем от момен­та, когда несчаст­ный Чер­но­мор обрит и зако­ван в наруч­ни­ки доб­ро­со­вест­ным Рус­ла­ном. Появив­ший­ся Финн (толь­ко Чер­но­мор зна­ет, что это Боян) объ­яв­ля­ет новый план. Жал­ко толь­ко, что пер­вый же при­вал герои дела­ют в зло­по­луч­ном месте, где при­та­ил­ся наш Народ­ный Артист. И, есте­ствен­но, как толь­ко все засну­ли, он, доучи­вая дей­стви­тель­но труд­ную арию (совер­шен­но погло­щен этим про­цес­сом), по зна­ку Наи­ны меж­ду делом берет аму­лет, Люд­ми­лу и отправ­ля­ет­ся за сце­ну. Наи­на дела­ет ему обид­ный для его умствен­ных спо­соб­но­стей жест. “Ах, да” – он воз­вра­ща­ет­ся, быст­рень­ко зака­лы­ва­ет Рус­ла­на, берет аму­лет и ухо­дит, про­дол­жая рабо­ту над дик­ци­ей. (Кажет­ся, дух Рогдая пытал­ся задер­жать его руку, но, Фар­лаф про­хо­дит сквозь лазер­ный луч, кото­рым стал Рогдай).

           Рас­смот­рим ситу­а­цию, как она выгля­дит сей­час. Для кого попу­сти­ли такое раз­ви­тие собы­тий? Чер­но­мо­ру это совсем непло­хо: он сно­ва мужик, он любит Люд­ми­лу, Фар­лаф ему не сопер­ник даже в вока­ле, оста­ет­ся толь­ко поце­ло­вать Люд­ми­лу при роди­те­лях (про аму­лет он не зна­ет, а зна­ет ли про него Боян?). Наи­на тоже дума­ет, что рабо­та­ет ее план. Глу­пые мама с папой будут счаст­ли­вы при любом спа­си­те­ле. Жал­ко толь­ко под­став­лен­но­го Рус­ла­на.

           Сле­ду­ю­щий ход. Появ­ля­ет­ся Боян. “Ну как тебе чело­ве­ком?” – Свои пре­иму­ще­ства, зна­ешь ли, свои недо­стат­ки”. Боян при­го­то­вил ему еще один аппер­кот: “А зна­ешь, тебе при­дет­ся ожи­вить Рус­ла­на”. — “Боюсь, что теперь это не ко мне – я про­сто чело­век!” (кста­ти, Чер­но­мор стал замет­но эмо­ци­о­наль­ней). Боян кача­ет голо­вой не то с осуж­де­ни­ем, не то отри­ца­тель­но, не то с сомне­ни­ем. Ведь даже доб­ро­со­вест­ный Рус­лан не может сра­зу сде­лать чело­ве­ка лысым – Боян, от вни­ма­ния кото­ро­го не усколь­за­ет ниче­го, пока­зы­ва­ет сра­зу два волос­ка: один спря­тал­ся за ухом, дру­гой тор­чит из носа”. “А кста­ти, зачем мне это?”- “А вот это тебе сле­до­ва­ло бы знать: толь­ко чело­век может ожи­вить чело­ве­ка”. – “А я,  кто я?” — Боян про­мол­чал.

           Чер­но­мор – в про­ти­во­ре­чи­ях: два чуда это не то, что целая боро­да, но рас­ста­вать­ся с послед­ним, может быть мучи­тель­ней, чем с боль­шим состо­я­ни­ем. И все же Чер­но­мор дела­ет это. Поче­му? Во-пер­вых он бла­го­ро­ден. Во-вто­рых он хочет верить в то, что он – чело­век и готов про­ве­рить силу сво­ей люб­ви. Ведь если ее нет такой, какой она пред­став­ля­ет­ся ему, ниче­го не надо. Чест­но побе­дить Рус­ла­на, а не обыг­рать глу­по­го Фар­ла­фа с Наи­ной – вот что нуж­но ему. Он жестом вызы­ва­ет дух Рогдая и тот при­но­сит ему живую воду. Чер­но­мор скло­ня­ет­ся над телом Рус­ла­на (не обхо­дит­ся и без совре­мен­ной тех­ни­ки: лазе­ры, ком­пью­те­ры, отска­ни­ро­ванн­ное тело над реаль­ным Рус­ла­ном и т.д.). 

           Теперь они про­хо­дят мимо Голо­вы. Они уже дру­зья-сопер­ни­ки. Рус­лан тоже бла­го­ро­ден, он все понял. Наруч­ник соеди­ня­ет их ско­рее сим­во­ли­че­ски, они идут, дру­же­ски бесе­дуя. С ними дух Рогдая. Но неда­ле­кая Голо­ва пони­ма­ет это по-сво­е­му. Уви­дев обри­то­го и в наруч­ни­ках Чер­но­мо­ра, она хохо­чет и уми­ра­ет от радо­сти (потом толь­ко выяс­ня­ет­ся, что она про­сто хлоп­ну­лась в обмо­рок — как девуш­ка, впро­чем, каких толь­ко чувств не испы­та­ешь, если ждешь это­го  так дол­го). Узнав о цели путе­ше­ствия и Голо­ва тоже увя­зы­ва­ет­ся за все­ми цело­вать Люд­ми­лу. Она едет на инва­лид­ной тележ­ке, оттал­ки­ва­ясь рука­ми. (Где-то и как-то дол­жен при­блу­дить­ся и Рат­мир – “мы длин­ной вере­ни­цей идем за Синей Пти­цей”).

           Финал. Обста­нов­ка празд­ни­ка. Собра­лись все, как в пер­вой кар­тине. Сна­ча­ла появ­ля­ет­ся под апло­дис­мен­ты Фар­лаф со спя­щей Люд­ми­лой. Потом шеству­ют (без пау­зы) и рас­кла­ни­ва­ют­ся Рат­мир (вооб­ще все это напо­ми­на­ет откры­тие олим­пи­а­ды), дух Рогдая, Голо­ва (апло­дис­мен­ты нарас­та­ют). Когда вхо­дят Рус­лан с Чер­но­мо­ром, зал взры­ва­ет­ся дол­гой непре­кра­ща­ю­щей­ся ова­ци­ей. Вся ком­па­ния, собрав­шись в цен­тре так­же апло­ди­ру­ет над голо­вой собрав­шей­ся пуб­ли­ке. Кто-то гово­рит по мобиль­ни­ку, кто-то сни­ма­ет на каме­ру, кто-то пры­га­ет перед объ­ек­ти­вом. Сза­ди на таб­ло – круп­но лица наших геро­ев, луч­шие кад­ры из спек­так­ля и т.д. Музы­ка кон­ча­ет­ся, оста­ет­ся ова­ция, мину­ты две. Про Люд­ми­лу все забы­ли. Выхо­дит и гово­рит речь в мик­ро­фон Вла­ди­мир. Бес­тол­ко­во и сбив­чи­во жела­ет всем в мик­ро­фон сча­стья и люб­ви мама. Нако­нец испол­ня­ет арию Фар­лаф (на самом деле все-таки он пере­вол­но­вал­ся, поэто­му арию поет реаль­ный бас, а на Фар­ла­фе – мими­ка и жест). (Или с арии начи­на­ет­ся финал, точ­нее – с ее кон­ца.  Рат­мир тан­цу­ет. И т.д. Шоу!

           Не при­ни­ма­ют уча­стия в празд­ни­ке толь­ко Чер­но­мор и Рус­лан. Им не уда­ет­ся оста­но­вить празд­ник и при­влечь вни­ма­ние к спя­щей Люд­ми­ле обыч­ны­ми сред­ства­ми. Тогда Чер­но­мор мед­лен­но гасит свет. В соот­вет­ствии с этим шум в тече­ние при­мер­но мину­ты зати­ха­ет. В цен­тре в ярком луче про­жек­то­ра Люд­ми­ла. Перед ней пре­тен­ден­ты. Сей­час они будут “бить пеналь­ти”. Тиши­на.

           Пер­вым выхо­дит Рат­мир. Он неж­но целу­ет Люд­ми­лу (в каж­дом поце­луе надо выра­зить весь харак­тер пер­со­на­жа. С неба в зал пада­ют мил­ли­о­ны лепест­ков роз, но Люд­ми­ла не поше­ве­ли­лась.

           Даль­ше дело­ви­то к телу под­хо­дит отец. После сухо­го поце­луя лишь писк завяз­ки мик­ро­фо­на.

           Мама, неж­ная мама целу­ет дочь, но …

           Поце­луй духа Рогдая, все семь частей Голо­вы тоже отце­ло­ва­лись. (как все­гда, к удо­воль­ствию три­бун, выбе­жал кто-то из пуб­ли­ки и тоже при­ло­жил­ся. Поли­ция, как все­гда, без­жа­лост­но и доб­лест­но зала­мы­ва­ет ему руки, когда это уже совер­шен­но неак­ту­аль­но). Пре­тен­ден­тов все мень­ше. Оста­лись лишь Рус­лан, Чер­но­мор и где-то в сто­рон­ке Фар­лаф. 

           Выход Рус­ла­на. Он так силь­но (и пря­мо­ли­ней­но) стис­ки­ва­ет Люд­ми­лу, как любит ее (а м.б. это — послед­нее мощ­ное уси­лие Боя­на вер­нуть все на пра­виль­ный путь) что в кон­це кон­цов лопа­ет­ся про­жек­тор осве­ти­те­ля. Неко­то­рая замин­ка, непо­нят­но, наклад­ка ли это или так заду­ма­но. Акте­ры на сцене даже заку­ри­ва­ют и сни­ма­ют неудоб­ные части костю­мов. Боян мах­нул рукой и поки­нул всех пря­мо через зал (или гораз­до рань­ше??).

           Свет сно­ва пода­ют на сце­ну, при­шло вре­мя Чер­но­мо­ра (про Фар­ла­фа все как-то забы­ли). Его, Чер­но­мо­ра, сомне­ния лег­ко понять: есть еще один вол­шеб­ный шанс, не вос­поль­зо­вать­ся ли им? Нет. Нет-нет. Зачем?  Один раз мы это уже про­хо­ди­ли, глу­по даже для гораз­до менее про­ни­ца­тель­но­го чело­ве­ка, чем Чер­но­мор  вто­рой раз вле­зать в эту холод­ную воду. Надо быть чест­ным и с собой, и с Люд­ми­лой, и с Рус­ла­ном. Со все­ми. Да или нет. Или  любовь сама совер­шит это чудо или не надо это­го совсем. Сей­час или нико­гда.

           Под чудес­ную музы­ку, не остав­ля­ю­щей сомне­ния в его чув­стве, он под­хо­дит, целу­ет спя­щую. О чудо, Люд­ми­ла поше­вель­ну­лась. Но не просну­лась! И вот тут все­об­щее заме­ша­тель­ство. А на сце­ну уже выхо­дит Фар­лаф с аму­ле­том. Наи­на тор­же­ству­ет.  Мать пада­ет в обмо­рок.

           Это­го тупи­ка, наде­ем­ся, не мог преду­смот­реть никто. Жизнь опять ока­за­лась про­за­ич­нее и непред­ска­зу­е­мей, чем мы дума­ли о ней. “Обык­но­вен­ное отсут­ствие чуда”.

           И в чем же тогда мораль ситу­а­ции и всей пье­сы, спро­си­те вы — как вы ее пони­ма­е­те? Мы дума­ем так (ну, а вы, конеч­но, може­те думать по сво­е­му): меч­тать мож­но и нуж­но, но потом все-таки надо, да, все-таки надо воз­вра­щать­ся на зем­лю и зани­мать­ся ино­гда уто­ми­тель­ной, ино­гда рутин­ной, но необ­хо­ди­мой рабо­той, что, кста­ти, и будет дер­жать мир. В жиз­ни есть место и подви­гу, и жерт­ве, и чуду (толь­ко не надо часто). И повсе­днев­но­му, Кем-то преду­смот­рен­но­му, ходу собы­тий. Ина­че гово­ря – сча­стье (пусть и про­стое, пусть и не пафос­ное, и не чудес­ное) так­же воз­мож­но, когда всяк на сво­ем месте.

           А если кому-то боль­ше нра­вит­ся так (или кажет­ся чест­нее) — опять все оста­лось без отве­та.  

           Одна­ко при­шло вре­мя дей­ство­вать Чер­но­мо­ру. Боя­на уже нет, нет и дру­гих силь­ных, могу­щих сде­лать что-либо в этой без­на­деж­ной ситу­а­ции. Он, Чер­но­мор, дол­жен спа­сти ситу­а­цию, кото­рую, кста­ти, сам и создал (хотя на самом деле – все поне­множ­ку). И в све­те про­жек­то­ра он рас­ста­ет­ся со сво­им послед­ним воло­сом (вот для чего был остав­лен он все зна­ю­щим режис­се­ром, а может про­сто так сло­жи­лось). Но в любом слу­чае седой волос (он хоро­шо виден в луче про­жек­то­ра) дол­го вьет­ся и кру­жит в стол­бе све­та. А на сцене про­ис­хо­дит послед­нее за этот спек­такль чудо.

           Огром­ный пере­кид­ной кален­дарь из 2‑ой кар­ти­ны  (он все­гда пока­зы­ва­ет ход вре­ме­ни) начи­на­ет кру­тить­ся назад, сце­ны из спек­так­ля отыг­ры­ва­ют­ся в обрат­ном поряд­ке и в обрат­ную сто­ро­ну, и вот мы сно­ва попа­да­ем в момент похи­ще­ния Люд­ми­лы. Сно­ва Чер­но­мор за белым роя­лем, сно­ва мы слу­ша­ем пре­крас­ную мело­дию Глин­ки и сти­хи Пуш­ки­на (в нашей непло­хой аран­жи­ров­ке). И рояль с Чер­но­мо­ром начи­на­ет мед­лен­но отъ­ез­жать. Но на этот раз он уез­жа­ет один, без Люд­ми­лы, и ввысь.  

           Яркий свет. Покло­ны. Сно­ва зву­чит увер­тю­ра к “Рус­ла­ну”, но на этот раз в ори­ги­наль­ном сим­фо­ни­че­ском вари­ан­те (может быть в том смыс­ле, что  ребя­та, не надо ниче­го менять, хотя мы, авто­ры,  так не дума­ем). Все мог­ло бы завер­шить­ся в обста­нов­ке празд­ни­ка, но когда все цве­ты уже пода­ре­ны и пуб­ли­ка напра­ви­лась в гар­де­роб, свет мед­лен­но при­ту­ха­ет и в полу­тьме отку­да-то свер­ху зву­чит носталь­ги­че­ская пес­ня под гита­ру. Это голос Чер­но­мо­ра поет:

“Я вас любил, любовь еще, быть может,
В душе моей угас­ла не совсем,
Но пусть она Вас боль­ше не тре­во­жит –
Я не хочу печа­лить Вас ничем.”  

           Под эту пес­ню пуб­ли­ка оде­ва­ет­ся в фойе, выхо­дит на ули­цу, где и видит уле­та­ю­ще­го в небо лазер­но­го Бело­го Чер­но­мо­ра за белым роя­лем.