Пус­кай ты выпи­та дру­гим,
И мне оста­лось, мне оста­лось
Тво­их волос стек­лян­ный дым
И глаз осен­няя уста­лость.

О, воз­раст осе­ни!
Он мне Доро­же юно­сти и лета,
Ты ста­ла нра­вить­ся вдвойне
Вооб­ра­же­нию поэта.

Я серд­цем нико­гда не лгу,
И пото­му на голос чван­ства
Бес­тре­пет­но ска­зать могу,
Что я про­ща­юсь с хули­ган­ством.

Пора рас­стать­ся с озор­ной
И непо­кор­ною отва­гой.
Уж серд­це напи­лось иной,
Кровь отрезв­ля­ю­щею бра­гой.

И мне в окош­ко посту­чал
Сен­тябрь баг­ря­ной вет­кой ивы,
Что б я готов был и встре­чал
Его при­ход непри­хот­ли­вый.

Теперь со мно­гим я мирюсь
Без при­нуж­де­нья, без утра­ты.
Иною кажет­ся мне Русь,
Ины­ми клад­би­ща и хаты.

Про­зрач­но я смот­рю вокруг
И вижу там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна сест­ра и друг
Мог­ла быть спут­ни­цей поэта.

Что я одной тебе бы мог,
Вос­пи­ты­ва­ясь в посто­ян­стве,
Про­петь о сумер­ках дорог
И ухо­дя­щем хули­ган­стве.