На самом деле, несмот­ря на под­черк­ну­тое обо­зна­че­ние жан­ра, К. Рай­кин решил пье­су Шекс­пи­ра как тра­ги­фарс пре­дель­ной сте­пе­ни экс­прес­сии.

           Пре­крас­ная музы­ка Вер­ди как нель­зя силь­нее под­черк­ну­ла стре­ми­тель­ное волею судь­бы  пре­вра­ще­ние Джу­льет­ты из ребен­ка во взрос­лую пере­жив­шую жен­щи­ну.* Моей ком­по­зи­тор­ской функ­ци­ей в дан­ном слу­чае было помочь темам при­спо­со­бить­ся к сце­ни­че­ской ситу­а­ции.

          Заме­ча­тель­ная, может быть, одна из самых силь­ных, поста­нов­ка К. Рай­ки­на дает зри­те­лю, поми­мо про­сто силь­но­го пере­жи­ва­ния, мно­го как бы нестан­дарт­ных ракур­сов. Здесь — и Джу­льет­та в нача­ле пье­сы  имен­но на свои 14 лет (а не девуш­ка, как мы при­вык­ли встре­чать во мно­гих поста­нов­ках), и бес­по­мощ­ный в сво­их замыс­лах перед силой судь­бы (кста­ти, имен­но так назы­ва­ет­ся опе­ра Вер­ди – источ­ник музы­ки), а вовсе не вели­че­ствен­ный патер Лорен­цо и мно­гое дру­гое.  Но важ­но, что эти чер­ты про­ис­те­ка­ют имен­но из вни­ма­тель­но про­чи­тан­но­го тек­ста Шекс­пи­ра, из реаль­но­го хода собы­тий, а вовсе не из допол­ни­тель­ной фан­та­зии поста­нов­щи­ка.

       Хочу так­же при­ве­сти инте­рес­ный ответ  Рай­ки­на на мое заме­ча­ние об услов­но­сти неко­то­рых собы­тий в пье­се. Я пред­по­ло­жил, что, если ото­рвать­ся от при­выч­но­го хода собы­тий, то труд­но здра­во объ­яс­нить, поче­му бы любов­ни­кам и закон­ным супру­гам перед лицом сло­жив­ших­ся обсто­я­тельств не бежать вдво­ем, и тогда все мог­ло бы закон­чить­ся хоро­шо (хотя жал­ко, конеч­но, хоро­шую пье­су).  На это режис­сер (про­ни­кая в суть собы­тий)  заме­тил, что герои все рав­но обре­че­ны на смерть — не эту, так дру­гую, пото­му что сила их чув­ства пре­вос­хо­дит допу­сти­мый порог жиз­не­спо­соб­но­сти.

______________
*  К тому же нель­зя не заме­тить мно­го общих черт с шекс­пи­ров­ской  кано­ни­че­ской исто­ри­ей о люб­ви, враж­де и смер­ти  в сюже­те “Силы судь­бы”.